Белорусский набат - Страница 25

Потери в отрядах террористов росли.

А вместе с потерями стремительно уменьшались доходы Главы Администрации. Обозленные полевые командиры пристрелили парочку людей Железяки, ответственных за координацию действий Москвы и Грозного. Месяц назад те дали слово, что российские войска будут проводить только ограниченные сухопутные операции, однако все получилось наоборот. К массированным атакам с воздуха боевики не были готовы. В отместку за нарушение обещаний, помимо двух застреленных доверенных лиц Стальевича, люди Шамиля разгромили и семь принадлежавших подельникам Железяки нефтеперегонных заводика.

В общем, война вместо прибылей начала приносить убытки.

Березинского и Абрамсона душевные муки Главы Администрации ничуть не волновали. Свой интерес в Чечне они блюли, непродуманных обещаний не давали и санкций со стороны боевиков не опасались. Просто делали свой маленький бизнес, присасываясь к потокам бюджетных средств, идущих на «восстановление» республики, получали свою посредническую копеечку от операций по выкупу заложников и транзиту нелегального спирта и иногда помогали бородатым эмиссарам ваххабитов сбросить в Москве, Питере или Владивостоке миллиончик-другой фальшивых долларов.

***

Чечня для двух олигархов была достаточно важным источником дохода, но не до такой степени, что ее потерю нельзя было бы пережить. Прохиндеи, успевшие за шесть прошедших лет сплести в Кремле липкую паутину взаимных обязательств и совместной с высшими государственными чиновниками коммерции, быстро подстраивались к меняющимся обстоятельствам и перебрасывали силы на новые направления.

Одним из таких направлений недавно стал бизнес по уничтожению вредных химических соединений и ядерных отходов.

– Нам нужна подпись Деда, – без обиняков заявил Абрамсон, поглаживая трехдневную щетину, которая была непременным атрибутом имиджа молодого Романа. Стиль «мерзавец» появился лет десять назад, давно вышел из моды, однако Абрамсон считал, что щетина помогает ему демонстрировать собственную мужественность и придает его облику зловещую привлекательность. Это частенько бывает с закомплексованными людьми, подменяющими реальную силу нарочитой схожестью с «мачо». Жирный еврей Рома Абрамсон на «мачо» никак не тянул, но упорно не хотел смотреть правде в глаза. В конце концов, он тратил на имиджмейкера собственные деньги и мог изгаляться как угодно.

– Где именно? – Глава Администрации оторвался от котлеты по-киевски, которую жадно пожирал. Ел Железяка неаккуратно, постоянно заляпывал одежду жиром, кетчупом и майонезом и после каждого приема пищи напоминал рекламный персонаж из ролика о преимуществах «Ариэля» перед обычными стиральными порошками.

– Открываются хорошие перспективы по линии «Национального Фонда Спорта», – затараторил суетливый Березинский. – Саша, ты должен нас понять… Мы не хотим действовать в обход тебя. Ты же знаешь, Саша, как мы тебя уважаем. Всего одна подпись на указике по предоставлению льгот. Всего на годик. Ну, может быть, на два… И все! Только очень важно понять, что подпись нужна быстро. Очень быстро. Наши контрагенты ждать не будут. Ты пойми, Саша, если не мы, то контрактик у нас перехватят. А ты знаешь, какие там проценты, Саша? О-о, какие там проценты! Всем хватит и еще внукам останется… На одних процентах можно безбедно существовать всю жизнь. Тебе доля, мне доля, Ромочке доля… Ах, если б мы знали раньше! Тогда бы ничем не надо было заниматься все эти годы. Но смотри, Сашок, никому ни слова! Контрактик еще сыренький, его доработать надо…

– А зачем тогда подпись, если контракт не готов? – удивился Глава Администрации.

– Как ты не понимаешь, Саша! Указик раньше контрактика нужен. Мы с этим указиком любого обойдем. Ты же знаешь, Саша, какие нынче времена. Все норовят выгодную сделку из-под носа перехватить. А с указиком нам никто не страшен. Указик – это сила! Саша, мы тебя очень уважаем, но и ты должен нас понять… Ты нас понимаешь, Саша?..

Абрамсон хмыкнул.

Его старший товарищ и наставник со стороны смотрелся точной копией Паниковского в исполнении Зиновия Гердта из недавно просмотренного Романом черно-белого фильма. Оригинала он не читал.

«Когда я иду на гуся, это опера! Кармен!», «Остап Ибрагимович, вы же знаете, как я вас уважаю!», «Пилите, Шура, пилите, я уверен – они золотые!»… И прочее в том же духе. Для завершения образа Березинскому не хватало лишь потертой шляпы и манишки.

– А обоснование льгот? – засомневался Железяка.

– Нет вопросов! Отстегиваем процент православной церкви. Ты же знаешь, Саша, как я уважаю митрополита! – иудей Березинский опустил очи долу. – Дело беспроигрышное, я тебя уверяю…

– Надо еще Деду это объяснить.

– Саша, сколько ты хочешь? – прямо спросил Абрамсон.

– Тридцать процентов.

– Побойся Бога, Саша! – Березинский вскинул вверх загребущие ручки. – Это грабеж! Мы с Ромочкой только по десять имеем. А еще. ведь люди есть… Ты же знаешь, Саша, мы тебя никогда не обижали. Но тридцать процентов – это несерьезно…

Торг продолжался еще два часа.

Березинский бегал вокруг стола, несколько раз делал вид, что уходит, взывал ко всем богам сразу и оторвал шесть пуговиц. Одну у себя на пиджаке и пять на рубашке Абрамсона, когда якобы уговаривал молодого подельника завершить бессмысленный спор и удалиться. К концу разговора Роман сидел с голым волосатым брюхом.

Договорились на двадцати двух с половиной процентах Стальевичу. Из них Железяка сам должен был проплатить долю начальнику канцелярии.